— Называйте как хотите, но если через час я на нем не полечу, будет кровь, — произнесла Рассуа.

Локен ухмыльнулся ее нетерпению. Ему в принципе не нравились летающие машины, однако даже он признавал за «Тарнхельмом» определенную красоту.

Возможно, дело было в том, что тот выглядел совершенно иначе, чем все прочие воздушные корабли из арсенала Легионес Астартес. Боевые машины легионов создавались брутальными как в плане воздействия, так и в плане внешнего вида. Их форма соответствовала назначению, которое состояло в максимально быстром и эффективном уничтожении. Зализанные очертания «Тарнхельма» указывали на иное предназначение.

В центре его основной части располагался центральный отсек для экипажа с луковицеобразными гондолами двигателей сзади; он сужался к носу, придавая кораблю дельтовидную форму. На машине не было никаких флагов или маячков, и ничто не указывало на ее вид и принадлежность.

— Что это такое? — спросил Варрен. — Это не атакующий корабль и не пушечный катер; слишком мало вооружения. И недостаточно брони для десантного транспорта. Его выпотрошит одно хорошее попадание. Не понимаю, что это.

— Это корабль, созданный для незаметного передвижения среди звезд, — произнес Рама Караян.

Все взоры вмиг обратились к нему, поскольку это была самая длинная фраза из когда-либо от него услышанных.

— С какой стати может появиться такое желание? — поинтересовался Каллион Завен, на лице которого было то же озадаченное выражение, что и у Варена. — Суть легионов в том, что их видно.

— Не всегда, — сказал Алтай Ногай. — Хан называет умным бойцом не того, кто побеждает, а того, кто умеет побеждать легко, еще до того, как враг узнает о его присутствии.

Казалось, Завена это не убедило.

— Шок и благоговение насаждать в массах труднее, когда этого никто не ожидает.

— Учти, у него есть зубы, — заметил Арес Войтек, и его серворуки развернулись, указав на едва заметные края скрытых корзин орудий и ракетных контейнеров. — Но, как и говорит Мейсер, это не атакующий корабль.

— Это драугръюка, — произнес Брор Тюрфингр.

Заметив, что товарищи-следопыты недоуменно переглядываются, Брор покачал головой.

— Вы что, не понимаете ювик?

— Ювик? — переспросил Рубио.

— Домашний жаргон Фенриса, — сказал Тубал Каин, — ободранный, упрощенный язык. В нем нет никакого изящества, он напористый и прямолинейный, как воины, что на нем говорят.

— Осторожнее, Тубал, — предостерег Брор, расправляя плечи. — На такое и обидеться можно.

Похоже, это сбило Каина с толку.

— Не понимаю, почему. Я не сказал ни слова неправды. Я встречал достаточно Космических Волков, чтобы знать об этом.

Локен ожидал злости, однако Брор рассмеялся.

— Космических Волков? Ха, я и забыл, что вы так по-идиотски называете Свору. Я бы оторвал тебе руки, если бы не думал, что ты совершенно серьезен. Держись рядом со мной, и я тебе покажу, насколько изящным может быть Космический Волк.

— Так что такое «драугръюка»? — спросил Локен.

— Корабль-призрак, — ответил Брор.

В посадочном ангаре следопытов встретила рабыня в сером одеянии, вокруг черепа которой были, наподобие тонзуры, уложены аугметические имплантаты, и теперь она же привела их на борт «Тарнхельма». Внутреннее пространство корабля было вычищено, в нем присутствовал минимум обстановки, необходимой для перевозки экипажа.

Астропата держали в изоляции криостазиса, а навигатора еще предстояло поместить в коническую башенку в верхней секции. По продольной оси корабля тянулась тесная спальня с альковами, служившими медицинскими отсеками, хранилищами оборудования и спальными местами. Отдельные каюты экипажа были расположены ближе к корме корабля, от общих помещений к конусообразному носу вел узкий проход.

Рассуа направилась на мостик, а остальные следопыты начали размещать свое снаряжение в хитро расставленных шкафчиках и оружейных стойках.

Странствующие Рыцари существовали недолго, и этого было недостаточно для укоренения настоящих традиций, однако они охотно приняли обычай, чтобы каждый воин сохранял один предмет из своего прежнего легиона.

Локен подумал о помятом металлическом ящике, где он хранил свои скудные пожитки: проволоку-удавку, перья и сломанный боевой клинок. Всем, кроме него, это казалось мусором, однако был один предмет, утрата которого его печалила.

Инфопланшет, что дал ему Игнаций Каркази, — тот, что принадлежал Евфратии Киилер. Вот это было бесценное сокровище, запись тех времен, когда вселенная была осмысленна, когда название Лунных Волков было синонимом чести, благородства и братства. Оно пропало, как и все остальное, чем он когда-то владел.

Он защелкнул цепной меч в оружейной стойке шкафа, тщательно зафиксировав его. Клинок только вышел из фабричного города в Альбионе, на нем было хвастливо написано, что он гарантированно никогда не подведет.

В точности, как и на тысячах других, выкованных там.

Его болтер был таким же — заводским изделием, предназначенным для войны галактического масштаба, где возможность массово производить вооружение имела гораздо большее значение, чем какие-либо соображения индивидуальности. И наконец, он положил в шкафчик зеркальные подарки Севериана. Локен подумывал их выбросить, но какой-то фаталистический инстинкт подсказал, что они могут еще понадобиться.

Он закрыл шкаф, наблюдая, как остальные его следопыты раскладывают свое снаряжение. Тубал Каин распаковал наблюдательное приспособление, модифицированный теодолит с многочисленными возможностями ауспика, Рама Караян — винтовку с удлиненным стволом и огромным прицелом. У Ареса Войтека была его сервообвязка с полированной эмблемой в виде перчатки, а Брор Тюрфингр укладывал нечто, напоминающее кожаную перчатку-цест из переплетенных узелков, у которой были черные когти, подобные клинкам ножей.

Рядом с Локеном появился Каллион Завен; он открыл соседний шкаф и положил в него болтер ручной работы, на накладках которого был вытравлен кислотой узор в виде крыла с когтями. В рядах Лунных Волков подобное оружие предназначалось для офицеров, однако смертные поля Убийцы продемонстрировали Локену, что у многих воинов III легиона чрезвычайно изукрашенное вооружение.

Завен заметил внимание Локена.

— Знаю, убожество, — сказал он. — В подметки не годится моему первому болтеру.

— Это не твой сувенир?

— О Трон, нет! — ответил Завен, расстегнув свою сработанную вручную кожаную перевязь с мечом и протягивая ее между ними. — Вот мой сувенир.

Рукоять меча была плотно обмотана золотой проволокой, а на тыльнике располагался черный как смоль коготь. Крестовина представляла собой распростертые орлиные крылья, между которыми с обеих сторон были вставлены мерцающие аметисты.

— Вытащи его, — произнес Завен.

Локен повиновался, и его восхищение оружием десятикратно умножилось. Меч имел вес, но был невероятно легким. Рукоятка и отделка были исполнены рукой человека, но сам клинок никогда не знал молота кузнеца. Изогнутый, словно чогорийская сабля, молочно-белый, с переходом в желчную желтизну возле лезвия, он явно имел органическое происхождение.

— Это рубящий коготь туманного призрака, — произнес Завен. — Я отрезал его у одного из их касты воинов на Юпитере после того, как он всадил его мне в сердце. К тому моменту, как я вышел из апотекариона, мой легион уже ушел вперед, и я на какое-то время оказался в Воинстве Крестоносцев. Прискорбно, зато у меня было время переделать рубящий коготь в дуэльный клинок. Попробуй его.

— В другой раз, — сказал Локен.

— Разумеется, — не обидевшись, отозвался Завен, забирая меч у Локена и ухмыляясь. — Слышал, как ты уложил этого гнусного мелкого ублюдка Люция. Жаль, я этого не видел.

— Все быстро кончилось, — произнес Локен. — Там не на что было смотреть.

Завен рассмеялся, и Локен заметил в его взгляде блеск — восхищенный или оценивающий.